Буквально через месяц после развала соглашения ОПЕК+ основные производители нефти пришли к пониманию, что необходимо договариваться о сокращении добычи. Основная причина смены настроений – резкий обвал спроса после введения карантинных мер по всему миру. По разным оценкам, снижение спроса на нефть в апреле – мае может достичь 20–30%, а общее падение в 2020 году – 5–7%. Это означает, что за полтора-два месяца хранилища могут переполниться и обрушить нефтяные цены даже ниже, чем недавние антирекорды, когда цена Urals достигала почти $10 за баррель.
Между любыми решениями об ограничении добычи и самим фактическим сокращением есть заметный временной лаг, поэтому решения о координации действий необходимо было принимать быстро. Нефтяные цены на уровне двадцатилетних минимумов и понимание масштабов падения спроса помогли всем ключевым производителям осознать, что даже не самые выгодные договоренности в таких условиях лучше, чем их отсутствие.
Сделка для России
В рамках сделки Россия обязуется сократить добычу сырой нефти с 10,3 млн баррелей в марте до 8,5 млн баррелей в мае – июне и сохранить добычу на уровне 8,9 млн баррелей до конца года.
Если параметры сделки останутся неизменными в течение года, то добыча нефти в России в 2020 году должна будет снизиться на 12%. Если учесть, что раньше России не удавалось выполнить свои обязательства в рамках ОПЕК+ на 100%, то сейчас речь может идти о падении добычи на 10%. Это условная цена, которую России необходимо было заплатить, чтобы сделка состоялась.
Доля России в общем сокращении ОПЕК+ составляет 18% (1,8 от 10 млн баррелей). Это совпадает с той долей, которая приходилась на Россию и раньше в соглашениях с ОПЕК. К примеру, согласованное в декабре прошлого года сокращение составляло 1,7 млн баррелей, из которых 0,3 должна была реализовать Россия – это те же 18%.
Так что не приходится говорить, что предложенные условия как-то сильно дискриминируют Россию. В общем и целом они достаточно справедливы и соответствуют бремени остальных участников. Саудовская Аравия обязуется сократить добычу до тех же 8,5 млн баррелей, правда, видимо, с меньшей базы.
Выход Москвы из соглашения с ОПЕК 6 марта ослабил переговорную позицию России и принес некоторые финансовые потери федеральному бюджету из-за стремительного обвала нефтяных цен. Уже через несколько недель стало понятно, что российские власти оказались не готовы к такому обвалу нефтегазовых доходов. Также стало понятно, что антикризисная политика поддержки экономики потребует существенных государственных расходов. Поэтому между сохранением лица и сохранением кошелька выбрали второе.
Однако добывающие мощности России не подготовлены к тому, чтобы снижать добычу так сильно и так резко. Последний раз добыча нефти в стране падала более чем на 10% в 1994 году. Нефтяным компаниям придется провести гигантскую работу на своих месторождениях и менять всю систему подготовки нефти.
Для российcкой добычи характерно большое количество работающих скважин (156 тысяч в 2018 году) с относительно низкими дебетами. Около 75% добычи осуществляется с применением тех или иных методов воздействия на пласт. Все это создает технические и организационные трудности, с которыми столкнутся нефтяники, когда будут проводить нынешнее беспрецедентное сокращение добычи.
Основной риск тут заключается в том, что после временного вывода из эксплуатации скважины могут не вернуться на прошлые эксплуатационные показатели или это потребует проведения капитального ремонта скважин. Таким образом, часть добычи может быть безвозвратно потеряна или просто оказаться нерентабельной при текущих ценах.
Что показала ценовая война
По событиям последнего месяца видно, что Россия не готова к ценовой войне с Саудовской Аравией. После 6 марта было много споров, чьи позиции сильнее. В основном эксперты ориентировались на финансовые показатели – размер накопленных золотовалютных резервов, степень зависимости экономики и бюджетов от нефтегазовых доходов и прочие подобные показатели. Однако все это имело бы значение только в условиях длительного ценового противостояния.
Сейчас же сила переговорной позиции стран определяется их технической способностью быстро регулировать размеры предложения нефти на мировой рынок. Саудовская Аравия десятилетиями готовилась к тому, чтобы иметь возможность оперативно изменять добычу. Разумеется, тут помогли подходящие геологические условия – почти вся добыча королевства идет на небольшом количестве крупных месторождений.
Саудовская Аравия годами инвестировала в свободные мощности добычи, которые не использовали в обычное время, но могли задействовать при необходимости. Saudi Aramco также располагает объемными хранилищами нефти, чтобы балансировать экспорт и добычу. Именно поэтому атаки на нефтяные месторождения Саудовской Аравии в сентябре 2019 года не создали серьезных проблем – временно потерянные добывающие мощности компенсировали поставками из хранилищ.
Геологические условия в России изначально хуже, чем в Саудовской Аравии. Но дело не только в этом. Даже те меры, которые могли помочь в подобном противостоянии, не были предприняты заранее. К примеру, у России очень ограниченные мощности по хранению нефти и нефтепродуктов, что не позволяет в полноценной мере балансировать текущий спрос и добычу. Практически всю добываемую нефть необходимо отгружать.
После нефтяного кризиса 2014–2015 годов Министерство энергетики обсуждало возможность создания стратегического резерва нефти и строительства мощностей по хранению. Однако никаких практических шагов не было сделано. Хотя это позволило бы в том числе решить логистические трудности, возникающие при технологических сбоях, как, например, во время загрязнения нефтепровода «Дружба» хлорорганикой в прошлом году. Хранилища, помогающие регулировать добычу, пригодились бы и в текущих условиях. Генералов принято осуждать за то, что они готовятся к прошлой войне, но некоторые из них не делают даже этого.
С полной версией текста можно ознакомиться на сайте московского центра Карнеги
