В России наступили интересные времена. Надо срочно разобраться в оттенках зеленого. Вернее – в его процентах и других критериях. При всей субъективности цветового восприятия, в профессиональной среде цвет имеет четкие стандарты. Самый популярный – система Pantone. В ее палитре, между прочим, 376 оттенков зеленого и у каждого помимо креативного названия ( «цвет зеленого дайкири», «райский зеленый цвет» или мой любимый «фисташковый») есть свой уникальный номер. У фисташкового, например, 3-0221 TCX.
Pantone и 24 млрд рублей
Последние пять лет я плотно занимаюсь темой зеленых финансов, я все больше радуюсь за коллег из издательского цеха: хорошо, что они выработали единую систему координат!
С зелеными финансами в России пока не так – палитра не определена, не систематизирована и не утверждена на должном уровне. А на что это влияет? На деньги и финансовые инструменты, через которые компании получают или не получают доступ к инвестициям. Зеленая маркировка облигаций влияет на восприятие инвесторов – все больше людей хотели бы, чтобы их деньги не только приносили доход, но и помогали бы хорошему делу.
Сверхактуальной задачу идентификации зеленых финансов в России делают 24 млрд руб., которые правительство заложило в бюджет для субсидирования процентной ставки по купонам якобы зеленых облигаций.
Кроме того, зеленые облигации включили в общенациональный план выхода из коронакризиса.
Ну и совсем уж заманчиво прозвучали недавние слова президента России о дополнительной поддержке экологии на 1 трлн руб. С этого момента чехарда с пониманием зеленого перестала уже быть делом вкуса – речь пошла о том, кто может рассчитывать не только на лояльность инвесторов и имиджевые бонусы, но и на государственную поддержку, которая в условиях кризиса становится все ценнее.
А вы чьих категорий будете?
Между прочим, очень важный вопрос. Из заявления российской власти, обещающей поддержку по купонам зеленых облигаций российским компаниям, становится очевидным, что она запуталась в категориях.
Например, первый вице-премьер Андрей Белоусов, представляя план выхода из кризиса в Совете Федерации, объявил о готовящемся внедрении «так называемых зеленых облигаций для поддержки и внедрения наилучших доступных технологий в крупных компаниях». В этот же день замминистра промышленности и торговли Михаил Иванов сообщил участникам Тюменского нефтегазового форума, что около 7000 организаций должны принять программу повышения экологической эффективности, мероприятия которой могут финансироваться через зеленые облигации. «Он работает очень просто, позволяет компенсировать от 60% до 90% купонного дохода по облигационным займам, которые компании эмитируют совместно с банками для реализации своих технологических проектов. У нас на этот механизм до 2024 г. заложено 24 млрд руб.», — обрадовал он компании. По словам Иванова, механизм востребован и может быть дополнен субсидированием кредитов.
Кстати сказать, разработанный Минпромторгом механизм поддержки, который был запущен 1,5 года назад, оказался и не таким уж и простым и не таким уж и востребованным. В 2019 г. на него не потрачено ни рубля – и это при наличии зарезервированных в бюджете денег! Сами документы для субсидии подразумевают такую мудреную процедуру, что никто на нее не решился. Надеюсь, что отрицательный опыт поддержки «спасибо, не надо» сподвигнет Минпромторг не только резервировать деньги в бюджете, но и направлять их на благое дело с соответствующим сопровождением. А для этого важно готовить документы и процедуры в согласовании с рынком, экспертами и финансирующими организациями. Но это, как говорится, a propos.
Сейчас важнее другое. Говоря о зеленых облигациях, два уважаемых спикера имели в виду абсолютно разное. Белоусов говорил о поддержке компаний с низким негативным влиянием на окружающую среду, и это видно из формулировки мероприятия в общероссийском плане. А Иванов, обращаясь к нефтяникам, апеллировал к представителям компаний со значительным негативным влиянием на окружающую среду, которых в России действительно порядка 7000. И оба называли облигации зелеными, хотя категории негативного влияния диаметрально противоположны!
Замечу, что общероссийский план спасения экономики готовил Минэкономразвития, а распорядитель бюджетной строки с субсидиями – Минпромторг. Ну и чей купонный пантон окажется зеленее? Правильно: в любом споре всегда победит формулировка в бюджете, хотя я и не уверена, что там эта строка имеет сейчас хоть какую-то цветовую идентификацию. И непонятно, почему в истории с формированием критериев зеленых финансовых инструментов голос, позиция и статусом положенные компетенции Минприроды практически не ощущаются. Хотя министерство Дмитрия Кобылкина кровно заинтересовано в привлечении внебюджетных инвестиций в национальный проект «Экология» по правильным критериям, и все полномочия у него для этого есть. Зачем городить огород и создавать параллельные вселенные, в которых все окончательно запутаются и опять образуется российское вечное – несостыковки нормативных актов и требований? Хорошо знаю эту беду по концессиям: ведомства плодят документы, правила и критерии без всякой увязки друг с другом, а концессионер потом виноват в нарушениях, потому что одновременно соответствовать разным подходам невозможно.
В зеленом финансировании тоже уже все запутались. А за популярным словосочетанием со словом «зеленое» начинает проявляться наше «черное»… Опасно, так и до гринвошинга национального масштаба дойти может.
