Во вторник начались продажи мемуаров 44-го президента США Барака Обамы. За книгу «Земля обетованная» издательство Penguin Random House заплатило в 2017 г. рекордный аванс – $65 млн (сюда включена и книга Мишель Обамы «Becoming. Моя история», которая была издана в 2018 г., переведена на десятки языков и продана в количестве более 11 млн экземпляров).
Только первоначальный американский тираж «Земли обетованной» составляет 3 млн экземпляров. На русском языке книга пока не выходит. VTimes прочитали, что Обама пишет о российских лидерах.
* * *
Речь о них заходит, когда Барак Обама описывает встречу в Лондоне руководителей стран «двадцатки» в апреле 2009 г., где обсуждались меры по борьбе с мировым финансовым кризисом. Рассуждая о странах BRICS (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР), Обама отмечает их огромные успехи в развитии экономики, выводе миллионов людей из бедности. Он понимает: эти быстро развивающиеся страны заслуживают того, чтобы их голос в решении международных вопросов, в том числе в организации работы Всемирного банка и МВФ, звучал громче. Но одновременно отмечает, что каждая из них готова сотрудничать с другими, только если это ей выгодно, а брать на себя повышенную ответственность, которую предполагает более активное участие в обеспечении мирового порядка, они не очень-то и хотят.
Дмитрий Медведев, который в 2008 г. стал президентом, «казался олицетворением новой России: молодой, подтянутый, одетый по последней моде в европейские костюмы», пишет Обама. Но оговаривается: «Если не считать того, что он не был реальной властью в России. Это место занимал его покровитель, [перешедший на должность премьер-министра] Владимир Путин, <…> лидер того, что одновременно напоминало и преступную группировку, и традиционное правительство, – группировку, щупальца которой опутали все сферы российской экономики».
Отношения между Россией и США в тот момент находились «в низшей точке». В августе 2008 г. произошла война между Россией и Грузией, которая, по словам Обамы, стала для американского руководства «свидетельством растущей решимости и общей агрессивности Путина, удручающего нежелания уважать суверенитет другого государства и неуважения к нормам международного права в целом».
* * *
Обама хотел предложить России «перезагрузку» двусторонних отношений, и Медведев пригласил его в Москву, куда американский президент прилетел в июле 2009 г. Во время этого визита состоялась его первая встреча с Путиным – на подмосковной даче. Перед описанием этой встречи Обама рассказывает о Путине и рассуждает о ситуации в России, о том, почему стало возможным его восхождение к вершинам власти.
«С притязательностью тинейджера в Instagram, он организовывал постоянные фотосессии, создавая почти сатирический образ носителя маскулинной энергии (Путин скачет на коне без рубашки, Путин играет в хоккей), – при этом буднично проявляя шовинизм и гомофобию и настаивая, что внешние силы пытаются подорвать русские ценности. Все, что делал Путин, было направлено на формирование стереотипа, что под его твердым, отеческим руководством Россия вновь обрела мощь и привлекательность. Была только одна проблема – Россия больше не была сверхдержавой. У России, несмотря на ядерный арсенал, который уступал только нашему, не было масштабной сети союзников и баз, которые позволяют Соединенным Штатам проецировать свою военную мощь на весь мир. Экономика России была меньше, чем у Италии, Канады и Бразилии, и почти полностью зависела от экспорта нефти, газа, минералов и вооружений», – пишет Обама.
Несмотря на растущее число миллиардеров и сияющие магазины Москвы, жизнь обычных россиян свидетельствовала о том, насколько неравномерно распределялось благосостояние, насколько высоки были коррупция и имущественное неравенство. Вряд ли кто-то из молодых африканцев, азиатов или латиноамериканцев воспринимал Россию как пример для подражания, отмечает Обама: «Лишенная идеологических опор – светлого будущего в виде объединившихся рабочих, сбросивших свои цепи, – Россия при Путине стала замкнутой страной, с подозрением относящейся к внешнему миру: возможно, ее стоит бояться, но не подражать ей».
«Именно этот разрыв между реальным положением дел в современной России и требованием Путина считать ее сверхдержавой, думал я, и помогает объяснить возрастающую воинственность страны во внешних отношениях».
* * *
Перед визитом на дачу к Путину встречавшийся с ним ранее Уильям Бернс, заместитель госсекретаря по политическим вопросам и бывший посол США в России (при Джордже Буше-младшем), посоветовал Обаме быть кратким в своей приветственной речи. «Путин очень чувствительно относится к тому, что ему может показаться высокомерием, в своем представлении он – главнее, – сказал Бернс. – Возможно, вам стоит начать встречу, спросив его мнение о состоянии американо-российских отношений и дать ему выговориться».
«Бернс не шутил, когда сказал, что Путин готов выговориться, – отмечает Обама. – Не успел я закончить вопрос, как Путин пустился в воодушевленный и, казалось, бесконечный монолог, в котором перечислялись все случаи якобы несправедливости, предательства, высокомерного отношения, которые ему и российскому народу пришлось претерпеть от американцев… По мнению Путина, американцы заносчивы, презрительны, не хотят вести себя с Россией как с равным партнером, постоянно пытаются диктовать свои условия остальному миру – из-за всего этого, по его словам, трудно смотреть на будущие отношения между странами с оптимизмом».
Через 30 минут после начала монолога Путина (встреча по протоколу должна была длиться час) сотрудники американской делегации начали нервно поглядывать на часы, пишет Обама. Но он не стал прерывать собеседника: «Было ясно, что Путин это все отрепетировал, но его чувство обиды было настоящим».
Путин говорил без остановки 45 минут. Встреча в итоге продлилась два часа. Обама, по его словам, постарался ответить Путину по всем пунктам обвинений: он лично выступал против вторжения США в Ирак и напомнил о Грузии; оспорил мнение, что системы противоракетной обороны (ПРО), которые США планировали установить в Польше и Чехии для сдерживания Ирана, могут как-то повлиять на мощный ядерный арсенал России, а также добавил, что намерен провести переоценку этих планов (ранее Обама упоминал в книге, что министр обороны Роберт Гейтс сообщил ему, что по результатам анализа выяснилось: ПРО в Польше и Чехии будут не такими эффективными на иранском направлении, как считали при президенте Буше); перезагрузка направлена не на устранение различий между странами, а на то, чтобы оставить приемы и привычки холодной войны в прошлом и развивать реалистичные отношения, которые помогали бы сглаживать эти различия и действовать в совместных интересах.
Хотя Путин иногда активно спорил с Обамой, особенно в вопросе об Иране, большей частью он слушал внимательно и в итоге выразил «если не энтузиазм, то открытость» усилиям провести перезагрузку. «Конечно, по этим вопросам вам нужно будет работать с Дмитрием [Медведевым]. Эти решения теперь принимает он», – сказал Путин на прощанье. «Наши глаза встретились, когда мы пожимали руки: мы оба знали, что заявление, которое он сейчас сделал, двусмысленно, но на данный момент, по крайней мере, это была максимальная поддержка, которую я мог получить», – заключает Обама.
* * *
В этой части книги американский президент, ранее оценивавший Путина со стороны, высказывает собственное впечатление от его внешнего вида и поведения: «Физически он был ничем не примечателен: низкий и крепко сбитый – телосложение борца, тонкие волосы песочного цвета, выдающийся нос и бледные, бдительные глаза. Когда мы обменивались приветствиями с членами делегаций, я отметил небрежность его движений, деланное безразличие в голосе, которые говорили о человеке, привыкшем к тому, что его окружают подчиненные и ходатаи. Человеке, привыкшем к власти».
На неформальной встрече с представителями российского общества, состоявшейся в тот же день, Обаму спросили о его впечатлениях о Путине. «Я сказал, что нахожу его удивительно знакомым, «вроде босса на районе, только с ядерным оружием и вето в Совете безопасности ООН». Это вызвало смех, но я вовсе не шутил, – поясняет Обама. – Путин действительно напомнил мне людей того сорта, что когда-то заправляли в Чикаго или Таммани-холле (политическое общество верхушки демократической партии в Нью-Йорке в XIX – начале XX вв., отличалось неразборчивостью в средствах и коррупцией; член Таммани-холла сенатор Джордж Вашингтон Планкитт говорил в 1905 г.: «Существует честная коррупция, и я являю собой пример того, как она работает. Это можно обобщить в нескольких словах: увидев благоприятные возможности, я пользуюсь ими». – VTimes). Жесткие, по-уличному умные, лишенные сантиментов личности, которые знали, чего хотят, никогда не выходили за пределы своего ограниченного опыта и считали покровительство, взятки, шантаж, мошенничество и – время от времени – насилие законными инструментами своей деятельности. Для них, как и для Путина, жизнь была игрой с нулевой суммой; можно вести бизнес с людьми не своего племени, но верить им, в конечном итоге, нельзя. Прежде всего думаешь о себе, затем – о том, что тебе принадлежит. В таком мире отсутствие моральных принципов, презрение к благородным устремлениям за исключением концентрации власти в своих руках не было недостатком. Оно было преимуществом».
