Стихийный протест, вызванный заменой условного срока Алексею Навальному на реальный, создал в центре столицы подобие осадного положения: колонны вооруженных силовиков, убегающие по переулкам группы людей, сигналящие машины и вой сирен. Между тем, власти пытаются всячески указать на несущественность протеста. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что арест Навального существенно не повлияет на политическую ситуацию в стране. VTimes задали тот же вопрос политическим экспертам.
Илья Гращенков, руководитель Центра развития региональной политики:
— Ситуация, может, и не изменилась, но Россия такая страна, где ситуация вообще-то меняется в одну минуту. У нас нет системных изменений, и это как раз заслуга власти, которая так любит консервировать ситуацию и не давать ей меняться как можно дольше. Но в какой-то момент все приходит в движение, и уже сама власть не успевает за темпами изменений, за повесткой, за жизнью.
В Белоруссии и вправду произошло нечто похожее, мир изменился, но Лукашенко не желает видеть этого, ему кажется, что все происходящее вокруг него — просто заговор, который нужно подавить. О чем думают в России, мы не знаем, но, скорее всего, мысли схожие, что людей на улицах просто обманули: госдеп, иноагенты, какие-то олигархи. Может, это и так, но нельзя не замечать, что страна изменилась, и люди тоже, и у них запрос на совершенно другую политику и общество. Да, в нынешних политических координатах кажется, что протест какой-то бессистемный, ведь нет лозунгов типа «Требуем увеличения пенсий!», а у нас привыкли, что политика — это что-то просить у власти. Но, думаю, скоро протест оформит свои требования и манифестирует их.
У власти море инструментов для работы с протестом. Политика — это же специальное изобретение, чтобы не только бить друг друга по голове. Можно было бы либерализовать пространство, разрешить митинги, как, например, в Сербии. Там люди спокойно ходили и митинговали все прошлое лето и осень, и ничего, власть удержалась. Можно даже допустить людей от оппозиции до выборов и, о ужас, дать им пройти в Госдуму. Будет там маленькая фракция из 3–5 либералов, может, даже возникнет блок какой-нибудь, но все равно, в столь короткий срок даже 4–5 место получить бы не удалось, гораздо больше тут шансов у «левых». Можно дать приемлемые ответы на расследования Навального, устроить пресс-тур в Прасковеевку, например, устроить интервью с Ротенбергом. В общем, дубинки здесь самый неэффективный вариант. Это как лечить любую простуду антибиотиками — вскоре они перестанут действовать.
Михаил Виноградов, глава фонда «Петербургская политика»:
— Ситуация не изменилась в том плане, что пока неясно, насколько серьезный сдвиг произошел: он происходит, но новая картинка не оформилась, все в процессе.
Ресурсов для подавления протеста у власти довольно много: и раскалывать протест, и перехватывать повестку, и создавать собственную политическую повестку. Просто сейчас они не в приоритете. Повестка формируется не в ответ на запрос, а сама по себе, — а дальше она может зайти или не зайти. В 2011 г. после Болотной вот было послание президента (тогда Медведева) с пакетом реформ, в том числе побуждавшим элиты не шарахаться от действующей системы (губернаторские выборы вернули). Так тоже бывает — но особых ожиданий этого сейчас нет. Сейчас ключевой задачей будет видеть преодоление невроза элит, но неясно, есть ли изящные способы, не предполагающие акцента на их запугивании и репрессировании.
Евгений Минченко, глава «Минченко консалтинг»:
— Чтобы говорить о влиянии протеста против срока Навальному, нужно определить с чем сравнивать. Если с Болотной и 2011 г., — их эффективность меньше. Если сравнивать с протестами против пенсионной реформы, — кратно меньше. Поэтому да, сейчас это небольшой политический кризис, но нельзя сказать, что он такой уж глобальный.
Я думаю, что сейчас власть будет продолжать загонять оппозицию в узкую электоральную нишу, клеймить прозападными наймитами, и это скорее подействует, чем нет. Тема национальной измены, маркированности агентом Запада, — она достаточно сильная. И более того, сейчас очень многое делается и самим Навальным, и его адвокатами, чтобы закрепить за ним нишу такого именно прозападного проекта, — посещение дипломатами суда и так далее.
Я пока не вижу причин проводить аналогии с Белоруссией. Я думаю, что устойчивость режима и уровень оппозиционности принципиально иные. У нас, во-первых, все-таки выше уровень поддержки власти, чем в Белоруссии, — там страна реально раскололась напополам. В России процентов 60 за власть, 10% за оппозицию и 30% — болото, которому все равно. Но все равно, лагерь сторонников власти сильно больше. Затем, все-таки в Белоруссии власть совсем отказывалась от диалога, в России он все-таки присутствует. Там полностью отсутствовала оппозиция, а в России три парламентских оппозиционных партии и достаточно большой пул непарламентских. Палитра шире, свобода СМИ и соцсетей шире.
