Владимир Путин и Джо Байден наконец поговорили: хотя дебатов онлайн не произошло, созвон двух лидеров после истории с тем, что американский назвал российского «убийцей» — веха. Главы государств договорились о встрече, она состоится, судя по всему, летом в одной из третьих стран. Эксперты уверены: то, что разговор состоялся по инициативе американской стороны, фактически заменяет собой извинения за обострение из-за интервью Байдена.
Конфликт на востоке Украины стал главной темой разговора. Эта история длится уже много лет, и едва ли кто-то сейчас заинтересован в настоящей войне. Тем не менее политологи предупреждают: история знавала прецеденты, когда обострение случайно приводило к вооруженному конфликту.
Павел Кошкин, старший научный сотрудник Института США и Канады РАН:
— Я думаю, украинский вопрос не был единственной причиной состоявшегося между президентами диалога, хотя именно он наверняка стал поводом, звоночком, что пора брать ситуацию под контроль. Скорее можно говорить о накопившихся проблемах в двусторонних отношениях России и США. Взаимная агрессивная, недипломатичная риторика, а также Сирия, постсоветское пространство, кибератаки, необходимость подписать условный пакт о невмешательстве. Это вообще большая проблема, Россию обвиняют регулярно, но теперь и наши власти стали намекать, что на наши научно-исследовательские институты совершались атаки из-за рубежа — Россия как бы пока не показывает пальцем, но дает понять. Регулярны взаимные обвинения о вмешательстве во внутренние дела. Дальше. Нужно понимать, что делать с СНВ — это ведь стратегическое сотрудничество, оно не должно ограничиваться пятью годами, нужно обсуждать перспективы на 10–15 лет. У Путина и Байдена нет личной химии, у них недоверие друг к другу. Отсутствие диалога — это плохо само по себе.
Последним, как мы помним, был словесный конфликт из-за интервью. Инициатива разговора исходила от Белого дома, что уже можно считать извинениями. Видимо, про извинения договорились, что решат это между собой, что Россия замнет это, мол, это коварные журналисты развели президента, была провокация.
Так что разговор сейчас — это попытка поднять российско-американские отношения на другой уровень или не допустить их падения, чтобы не было пробито второе, третье или пятое дно: это опасно для всех.
В целом администрация Байдена демонстрирует шаги в этом направлении. Например, прошел слух, что его советником по вопросам России станет директор института Кеннана Мэтью Рожански — это авторитетный эксперт, который придерживается прагматичного подхода: несмотря на отрицание режима, США должны вести с Россией диалог.
Ну, а США для Украины — больше вопрос принципа. Не будем забывать, что их политика строится на позиционировании себя как супердержавы, поддерживающей демократию, и для них важно держать марку. Они всегда будут безоговорочно поддерживать Украину, если речь идет об обращении к публике, внутри элит же могут быть более сложные разговоры.
Федор Лукьянов, председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике:
— Сейчас в медиа много о том, что Эрдоган ведет разговоры с Украиной и вновь заговорил об аннексии Крыма — но Эрдоган всегда говорил одно и то же. Он никогда не признавал Крым частью России. Он всегда говорил, что поддерживает территориальную целостность Украины. Подчеркивал важность отношений с Украиной.
Вообще говоря, было бы странно от него ожидать другой позиции. Турция нам не союзник, хотя и важный партнер. Но интересы и позиции по большинству вопросов кардинально различаются. С Эрдоганом довольно успешно удается находить конкретные решения, но это каждый раз конкретный локальный вопрос. Отношения партнерские в том смысле, что эти отношения и тем, и тем нужны по своим причинам, но эти отношения не дружеские. Какие вообще могут быть претензии к Турции, когда никто не признал присоединения Крыма, и это проблемы России, раз она на это все пошла?
Россия, естественно, не игнорирует военное сотрудничество Анкары с Украиной, потому что это влияет на паритет, баланс возможностей. Остальное лишь разговоры.
Напряжение на востоке Украины связано с тем, что конфликт тупиковый, там никакого развития давно уже нет, а проблема есть. Когда такая ситуация складывается, периодически она обостряется, это неизбежно. Что сейчас послужило катализатором сказать трудно, но одна из причин — очень тяжелая политическая ситуация на Украине. Мы видим, что президент Зеленский довольно сильно изменил риторику и свой образ. Он пытается исправлять ситуацию за счет более националистической линии, а значит, надо ужесточать и на востоке. Россия демонстративно решила дать понять, что, если не дай бог что — не обижайтесь. США и НАТО должны в свою очередь продемонстрировать, что, если что, тоже готовы. Привычная эскалация на международной арене.
Это предупреждение о возможностях со всех сторон — если вот, то мы тоже. Такой фактор сдерживания, который в принципе работает. Но то, что звонил Байден Путину, говорит, что в США достаточно серьезно к этому относятся. И все же игра идет достаточно опасная, когда все могут оказаться втянуты в реальный конфликт.
Николай Петров, руководитель Центра политико-географических исследований
— Я думаю, что эскалация всегда опасна, независимо от того, что имели в голове те, кто принимал конкретные решения. Они, возможно, хотели лишь что-то продемонстрировать, но сам факт, что они вешают на стену ружье, опасен тем, что ситуация по самым разным причинам может выйти из-под контроля и привести к серьезным последствиям. Любые перемещения войск, неважно, для запугивания или чтобы послать сигнал, всегда чреваты. Мы помним, как сбили малазийский лайнер: никто не хотел этого делать, но результаты оказались тяжелыми. Так и здесь. Это игра с огнем. Если идея Кремля была в том, чтобы послать сигнал, как это все серьезно, может быть, тогда звонок Байдена и переговоры и оправдывают в их глазах усилия Кремля.
Чего добилась Москва, так это того, что разговор о востоке Украины будет идти не в нормандском формате с Францией, Германией и Киевом, а как в добрые старые времена — на уровне Москвы и Вашингтона. Если этого хотели добиться — то да, добились. Зачем это было нужно? Кремль не любит по понятным причинам никакие сложные форматы, где участвует не один участник. Разговор Москва – Вашингтон — это торговля: уступи здесь, получи другое. В любом двухстороннем формате это работает, а в другом случае – гораздо хуже. Кремль вообще заявляет, что мы можем не общаться с Евросоюзом. Мы будем общаться с крупными важными партнерами типа Германии и Франции. А участие, например, стран Балтии делает любые переговоры сложными и непонятными.
Но я бы не стал сбрасывать вторую сторону со счетов в вопросе эскалации конфликта. В Украине ситуация такая, что политическая выгода от конфликта вполне возможно есть, и серьезная. Если Кремль был, возможно, заинтересован в маленькой победоносной войне, как с Грузией в 2008 г., то Киев заинтересован в затяжном и серьезном конфликте, чтобы Запад, сейчас поддерживающий только на словах, счел бы необходимым вмешиваться. У Киева руки были связаны, в Украине абсолютно нереалистичные ожидания о ситуации и помощи Запада. Приход Байдена к власти и к этой ситуации в частности — катализатор, который дает надежды Киеву на то, что США будут больше поддерживать Украину. Позиции президента Владимира Зеленского слабы, и он сделал некий выбор, когда он закрыл телеканалы и выгнал [пророссийского политика Виктора] Медведчука. Это демонстрация того, что он уже не рассчитывает на миллионы избирателей Украины, связанных с ним. Ему надо компенсировать эти потери за счет патриотически и националистически настроенных.
Я бы упомянул, что все без исключения украинские президенты проделывали этот путь — избирались при поддержке востока и юга Украины, приходили на лозунгах налаживания отношения с Россией, а в течение срока двигались в другую сторону. Это закономерный процесс. Действовать как младший партнер Кремля, находясь у власти, они не могли бы. Реализовать те ожидания, с которыми за них голосовали, они не могли. Зеленский обещал, что будет переговариваться, вызволять пленных и т.д. Порошенко пришел только так же: как лидер востока, способный наладить отношения с Россией. Сам факт конфликта на Донбассе сильно изменил электоральный баланс сил: 4 млн граждан Украины не голосуют в украинских выборах. А Крым — это еще 2 млн. Раньше восток там слегка перевешивал. Теперь роль центра и запада сильно увеличилась, и у политиков не получается с ними не заигрывать.
