«В случаях отказа осужденного от приема пищи и возникновения угрозы его жизни допускается принудительное питание осужденного по медицинским показаниям». Так, лаконично и сухо, регламентирует принудительное питание голодающего осужденного часть 4 статьи 101 УИК РФ.
Дьявол в деталях, вестимо. И деталей этих много. Голодание в тюрьмах — вопрос не новый и не сугубо гулаговский. Голодают везде. И всегда это проблема для тюремного ведомства. Кроме случая с Алексеем Навальным, в котором пенитенциариям не грозит ничего.
Сначала о формальном. Вопросы, связанные с организацией медицинской помощи осужденным, регулируются Порядком организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу, утвержденным приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации №640 и приказом Министерства юстиции Российской Федерации №190 от 17.10.2005 г. В частности, голодающего необходимо содержать отдельно от остальных осужденных, с первого дня голодания завести медицинскую карточку голодающего, ежедневно заносить данные осмотра, в зависимости от состояния, при необходимости установить круглосуточное наблюдение медицинскими работниками.
Процесс принудительного питания на практике осуществляется так, как, к примеру, это описано в статье М.В. Сорокина и О.Е. Сорокиной «Обеспечение безопасности при организации принудительного кормления лиц, отказывающихся от приема пищи в исправительном учреждении». Первый автор — научный работник системы ФСИН, вторая — тоже юрист.
Цитирую точно, это сложно да и не стоит комментировать: «Приготовление питательной смеси осуществляется по рациону, составленному сотрудником медицинской части, по нормам, предусмотренным приложением №7 к приказу Минюста России от 02.08.2005 № 125. <…> При оказании осужденным физического сопротивления сотруднику медицинской части ИУ, приступающему к принудительному кормлению, в отношении него применяются наручники, в виде средств сдерживания. При этом сотрудниками должна быть обеспечена не только личная безопасность медицинского персонала, но и применяются меры для удержания осужденного в положении, необходимом для проведения процедуры.
С целью осуществления принудительного кормления используется зонд с воронкой. <…> При проведении принудительного кормления, с целью предотвращения откусывания зонда, а также причинения травм сотруднику, в раскрытый рот осужденного необходимо вставить роторасширитель. <…> Во избежание несчастных случаев при проведении принудительного кормления (повреждения челюсти или зубов, введения зонда вместо пищевода в трахею, рефлекторной остановки дыхания или сердечной деятельности при введении зонда, удушения зубными протезами и т.д.) врач или фельдшер должен владеть необходимыми профессиональными навыками, необходимыми для этой процедуры, а также уметь проводить реанимационные мероприятия и иметь при себе необходимые медицинские препараты и средства для оказания срочной медицинской помощи».
Приложением №7 к приведенному в статье приказу Минюста утвержден и состав питательной смеси: крупа манная или овсяная — 50 граммов; мясо для бульона — 200 граммов, масло коровье — 30 граммов; яйцо куриное — 2 штуки; сахар — 100 граммов; молоко коровье — 800 миллилитров; соль — 10 граммов; аскорбиновая кислота — 100 миллиграммов.
Казалось бы, приличный рацион, особенно в сравнении с баландой. Но проблема в том, что сам процесс — истязание, даже если его проводят опытные и настоящие врачи. В случае со ФСИН России мы имеем тюремных медиков, то есть людей, оказавшихся в относительно белых халатах по большей части совершенно случайно.
Когда в 2014 г. премьер-министр Израиля лоббировал законопроект о принудительном кормлении голодающих в тюрьмах Израиля террористов (в итоге закон был принят), совет директоров израильских больниц направил Нетаниягу послание с протестом против законопроекта, разрешающего насильственное кормление осужденных палестинских боевиков, объявивших голодовку в израильских тюрьмах: «Насильственное кормление является пыткой. Невозможно представить подобное в израильских больницах. Подобный законопроект наносит большой урон государству Израиль. Большинство участников голодовки соглашаются принимать процедуры, которые помогают сохранить их жизнь. Мы не можем принять вмешательство законодателей в процесс оказания медицинской помощи и врачебные процедуры. Мы не станем превращать больничные палаты в пыточные камеры».
В мае 1984-го голодал Андрей Сахаров, требуя разрешить Елене Боннэр выезд за рубеж для операции на сердце. Его принудительное питание организовал не кто-нибудь, а сам главврач больницы имени Семашко, профессор Олег Обухов. Андрея Сахарова привязывали к кровати и через зонд вводили в ноздрю питательную смесь. Были потери сознания и спазмы сосудов головного мозга. Ходит легенда, что Обухов сказал тогда: «Андрей Дмитриевич, умереть мы вам не дадим, но инвалидом сделаем».
Почему же сотрудникам ФСИН ничего не грозит и, если Алексей Навальный будет продолжать голодать, его будут принудительно кормить? Ответ в судебной практике. Если формальные процедуры будут соблюдены, суды, безусловно, встанут на сторону ведомства.
Да и ЕСПЧ неоднократно говорил о допустимости принудительного кормления, например в решениях по жалобам против России (дело «Марьин против Российской Федерации», жалоба № 1719/04), Швейцарии (дело «Раппаз против Швейцарии», жалоба № 73175/10).
Как результат, те, кто поместил Алексея в колонию, находятся сейчас в ситуации win-win.
Вариант первый. Покровский пациент прекращает голодовку, возвращается к жизни обычного арестанта, получает выговор за выговором, перемещается в ШИЗО, а затем в СУС (строгие условия содержания), что автоматически наложит на него административный надзор лет на восемь после освобождения. До которого, кстати, еще надо дожить, ведь уголовные дела продолжают клепать. Кривые, косые, но и таких достаточно.
Вариант второй. Алексей продолжает голодовку, и тюремные фельдшеры на законных основаниях доделывают то, что не удалось кудесникам боевого отравления. Которого не было, конечно.
