Российские власти криминализировали любые действия, описываемые главой 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина» — начиная от права граждан собираться мирно, без оружия и заканчивая свободой мысли и слова. Удивительно не то, что на происходящее не обращает внимание Конституционный суд, — в условиях деградации институтов вполне естественным оказывается и превращение суда в имитационную инстанцию. Удивительно, что, упраздняя гражданские права и тем самым ограничивая любую деятельность молодежи, являющейся основным пользователем универсальных свобод, власть последовательно лишает страну, а значит, и себя будущего. Рискуя, в частности, остаться один на один с чрезвычайно некачественным человеческим капиталом, потому что качественный капитал или будет сидеть в колониях, скрываться от призыва и не находить работу по специальности, или станет выходить на рынок труда в других странах с нормальной институциональной средой.
Война с собственной молодежью
История возбуждения уголовных дел в отношении ребят из студенческого журнала Doxa симптоматична не только в связи с грубым нарушением законов и Конституции и неправильной квалификацией действий, в которых к тому же вообще нет состава преступления. Это — часть войны с собственным народом, объявленной режимом зрелого российского авторитаризма, а именно — война с собственной молодежью. Точнее, чистка молодежи, в результате которой в молодых когортах должны остаться только те, кто если и не поддерживает власть, то хотя бы ко всему равнодушен.
У власти есть инструменты привлечения молодежи на свою сторону. Это инструменты индоктринации, к которым относится в том числе средняя школа. Если бы этот механизм не работал, в стране не было бы такой архаичной организации советского образца, как «Юнармия». Это инструменты покупки лояльности — власть предлагает карьерные лестницы, организации, в рамках которых эти лестницы существуют, и обильное финансирование потенциальных карьер внутри системы. В результате предсказуемые карьерные траектории силовика или бюрократа в условиях тотальных интервенций государства во все сферы жизни оказываются крайне привлекательными для молодежи.
На улицах молодых раздраженных представителей гражданского общества бьют дубинками их ровесники. А в вопросах повседневной жизни все мы зависим от юных бюрократов Российской Федерации, обладающих немалой бумажной властью в стране, где без бумажки ты бу (ка)кашка.
Рассуждения некоторых наблюдателей по поводу того, что сужение пространства свободы в российских университетах может спровоцировать массовую протестную реакцию, не подтверждаются ни социологическими исследованиями (только с 2018 года молодые когорты стали постепенно избавляться от бремени конформизма, и то — равнодушных немало), ни повседневными практиками. Массовое высшее образование в современном мире — обязательный пропуск на рынок труда. И главные ожидания студентов и их семей от высшего образования — это вход в существующую систему, а не возможность противостояния ей от большого ума.
Да, протестное и гражданское движения в России становятся все более впечатляющим. Но между разными кейсами протестной или гражданской активности, как правило, нет никакой связи. Как и существует большая разница между протестом за Фургала и за Навального, притом что все они теперь становятся антипутинскими. В стране нет массового антипутинского студенческого движения, в том числе потому, что участие в нем влечет за собой не Май-1968, а отчисления из вузов и аресты. В стране, которая находится в состоянии перманентной гибридной войны с Украиной и Западом и где есть риски гибели молодого мужского населения на отдаленных территориях, в том числе в жарких широтах, нет антивоенного движения. В стране, где власть открыто попирает Конституцию, нет движения в защиту Основного закона, потому что и протестующие против Путина не считают ее рабочим документом. При этом даже не подозревая, что нормы Конституции имеют прямое, не опосредованное законами и подзаконными актами, действие.
Страна без будущего
Тем не менее объективно часть городской молодежи — это прежде всего модернизированные слои населения, не слишком индоктринированные искусственным бременем средневековых или советизированных традиций и конспирологических теорий, составляющих суть и смысл философии «православных чекистов», стоящих у власти. В конце концов, мы живем в урбанизированном обществе, где традиции, о которых толкуют высшее руководство страны и его информационная обслуга, существуют почти исключительно в их воображении. Хотя иной раз часть населения эту воображаемую реальность принимает за чистую монету, но в основном речь идет о гражданах в возрасте 55 лет и более.
Власти нужны молодые в качестве: а) пушечного мяса, б) кадрового резерва силовых ведомств и спецслужб, в) лояльных бюрократов — белых воротничков и служащих госкорпораций, обученных механическому навыку подавать иски о защите чести и достоинства г-на Сечина и других cronies, г) послушного электорального планктона. То есть — для самосохранения и обороны от гражданского общества и уходящего слишком далеко вперед в своем развитии внешнего мира.
В бюджетном смысле такая картина подкрепляется приоритетом непроизводительных трат бюджетов разных уровней (с растущей секретной частью расходов). В экономическом — усугублением диспропорционально большого присутствия государства в экономике и дальнейшим снижением в структуре доходов граждан поступлений от предпринимательской деятельности и собственности.
В будущее с таким багажом, который на самом деле не багаж, а обременение, въехать невозможно. Структура экономики во всем мире меняется, даже наверху уже стали постепенно, хотя и крайне неохотно рассуждать об энергетическом переходе, в результате которого свою нефть автократы могут продавать уже самим себе, ибо больше некому будет (хотя на век наших бэби-бумеров, стоящих у власти, ее может хватить). Новая структура экономики востребует иную в качественном отношении рабочую силу, а дубинками, штыками и ключами от СИЗО экономического роста не добьешься.
В ближайшие годы закончится ресурс естественного демографического дивиденда (достаточного числа занятых) и придет время демографического антидивиденда — рабочая сила будет поступать на рынки в меньших количествах, а при той войне, которую государство ведет с лучшими и талантливейшими студентами лучших и талантливейших университетов страны, и более низкого качества.
Демографы и специалисты по рынку труда прогнозируют снижение численности рабочей силы и сокращение ее именно за счет молодых когорт. А если дополнительные миллионы молодежи будут привлекаться на непроизводительную работу в силовых структурах, бюрократии и бюджетном секторе, это остановит всякое развитие. Быть может, произойдет это даже еще при правлении Путина — символе отсутствия динамизма в системе и ее сколько-нибудь заметной модернизации, возможной только в результате политических перемен. Провальный опыт попыток путинской авторитарной модернизации без расширения политических свобод привел только к тому, что модернизации нет, а авторитаризм есть. Трудно себе представить более неэффективную систему, идущую к тому же строевым шагом в ловушки демографии и энергетического перехода.
Молодые люди, соответствующие своему времени, — вроде ребят из Doxa, уж простите, даже антропологически отличаются от тех, кто их — и других представителей молодежи — преследует и репрессирует. Те лица, которые мы видим у той части молодежи, которая обороняет за зарплату авторитарный режим, — это антиотбор, антиселекция. И это — антимеритократическая система. Напротив, она — медиократическая (mediocre), предполагающая власть посредственности, сидящую на штыках посредственностей.
Это не разные поколения — за Doxa вступается множество взрослых людей, в том числе преподавателей. Это разные народы, живущие в одной стране. И у них — разные России, в том числе и образы будущего этой России.
Все-таки ГУЛАГ, обороняемый земными, очень земными «космонавтами», в качестве целеполагания сильно отличается от нормальной страны с рыночной экономикой и политической демократией.
Выбирайте: страна с лицом Аллы Гутниковой из Doxa или с «лицом головы» г-на Пригожина.
