Обычно январь был важным месяцем для швейцарских банкиров и их российских клиентов. У последних вошло в традицию приезжать в Альпы с семьями, чтобы покататься на лыжах и встретиться со своими финансовыми советниками.
Один банкир вспоминает, как бронировал в Санкт-Морице целые блоки номеров для своих клиентов. И поил их шампанским, пока они наблюдая за игрой в снежное поло на льду замерзшего озеру.
В этом году банкир не смог привлечь ни одного клиента. Накануне вторжения России в Украину многие состоятельные россияне пытались защитить активы, переоформляя их на родственников или переводя в такие юрисдикции, как Дубай. А после начала войны в швейцарских банках началась масштабная чистка, распутывание и расторжение отношений с теми, кто попал под санкции.
Нейтральная прежде Швейцария поддержала все карательные финансовые меры ЕС против России. То, что долгие годы было для швейцарских банков источником баснословных прибылей, превратилось в финансовый и репутационный риск.
Критики называют такие заявления уловкой – все равно новых состояний в России в обозримом будущем не появится, а вся проблема заключается как раз в нынешних клиентах. «В том, что касается российских грязных денег, у Швейцарии ужасный послужной список» – говорит давний критик Кремля и бывший российский инвестор Билл Браудер. Он скептически относится к обещаниям банкиров соблюдать санкции: «Швейцарцы хотят, чтобы считалось, будто они что-то делают, но на самом деле они не хотят ничего делать».
Все швейцарские банкиры, с которыми общалась Financial Times, делали это только на условии анонимности. Многие вообще отказывались разговаривать. В Швейцарии драконовские законы о банковской тайне: за рассказ о клиентах можно надолго угодить в тюрьму, но говорить о российских клиентах сейчас вообще считается табу.
«Когда мы набирали многих из этих клиентов [в 2000-е гг.], подход был совершенно другим. Сейчас об этом нельзя говорить публично, – рассказывает бывший банкир, который работал с клиентами из Восточной Европы и России до выхода на пенсию два года назад. – [Россияне] были людьми, которые так быстро заработали так много денег, что не знали, что с ними делать». Он добавляет:
В принципе, это были идеальные клиенты – пока у вас не возникало вопросов о том, откуда взялись эти деньги... А у нас, в общем-то, их и не возникало.
Вопрос о том, сколько российских денег находится в Швейцарии, остается открытым. В марте Швейцарская банковская ассоциация (SBA) оценила деньги на счетах российских граждан в местных банках в 150-200 млрд швейцарских франков ($154-205 млрд). Общая же сумма денежных средств на конец прошлого года составляла 7,879 трлн франков ($8,076 трлн), более половины – это деньги иностранцев.
К апрелю Государственный секретариат по экономическим отношениям (SECO) заморозил российские активы на 9,7 млрд франков – правда, в мае разморозил 3,4 млрд из них. Швейцария не может арестовывать активы «без достаточных оснований», говорит представитель SECO Эрвин Боллингер. По его словам, правительство получило данные по счетам, попавшим под санкции, из более чем 70 банков.
Банки выдают достаточно скудную информацию по российским клиентам:
- гендиректор Credit Suisse Томас Готтштейн сказал на конференции в марте, что на россиян приходится 4% активов подразделения банка по управлению благосостоянием; это примерно 33 млрд франков ($33,8 млрд);
- UBS сообщил о $22 млрд активов «российских лиц, не имеющих разрешения на проживание в странах Европейской экономической зоны и Швейцарии»; между тем, еще около 16 500 россиян имеют постоянный вид на жительство в Швейцарии;
- Julius Baer лишь сообщил, что стоимость активов в московском подразделении составляет 400 млн франков ($410 млн);
- банки, не являющиеся публичными компаниями, дают еще меньше информации.
Банки преуменьшают свои тесные отношения с попавшими под санкции россиянами, не сомневается топ-менеджер, который в течение двух десятилетий проработал на высоких должностях в швейцарском секторе частных банковских услуг. «У вас в российском отделе не будут работать десятки и десятки людей, если вы в России не зарабатываете», – говорит он.
Швейцарская банковская культура отличается от той, что существует в других западных странах, отмечает бывший швейцарский дипломат Томас Борер, который стал консультантом и работал с крупными российскими клиентами. Даже в крупнейших банках после начала войны пытались изо всех сил сохранить отношения с россиянами.
С ним соглашается топ-менеджер по связям с клиентами из цюрихского банка. Даже после введения санкций, по его словам, основным подходом было «как нам обернуть это на пользу клиенту?», а не «как нам сделать это для правительства?». Менеджер защищает такой подход:
Сделать все, что можно, для клиента – это характерное для швейцарцев стремление исполнить все на высшем уровне. Будь я часовщиком, я бы хотел сделать лучшие часы со множеством сложных функций. Будь я полицейским, то, наверно, лучше всех ловил бы российских преступников. Но я банкир.
Еще один высокопоставленный банкир также защищает взаимоотношения с россиянами. Сегодня все хотят знать, как, кем, из чего сделан их дорогущий пиджак, но 10 лет назад это никого не интересовало, объясняет он. Ситуация в банковской отрасли, как в моде, изменилась, но никто не ругает мир моды так, как ругают банки, жалуется он.
