Комментаторы путинской установочной речи на экономические темы, произнесенной, как обычно, на Петербургском международном экономическом форуме, разделились на две группы. Одни считают, что она стоит того, чтобы в нее вникать, другие — что нет. Продолжая мысль вторых, скажу, что такие речи никогда не несли никакого содержания, и если бы последняя по счету выпала из общего ряда, то это стало бы подлинной революцией. А Путин, известно, — пламенный контрреволюционер.
«Принципиально важно было дать бизнесу точку опоры, подчеркнуть незыблемость фундаментальных рыночных институтов, свободы предпринимательства и гарантий защиты собственности», — сообщил правитель. И после этого не было уже никакой нужды слушать дальше.
Уже 24 года он это говорит в одних и тех же выражениях.
Экономические увлечения или, если угодно, доктрины, которыми Владимир Путин руководствуется, время от времени меняются. И в последние недели рождается уже третья по счету. Но чтобы увидеть ее такой, какая есть, надо отбросить словесную шелуху.
На российский капитализм никто не покушался
Сложилась целая мифология, которая затрудняет понимание экономической политики в путинскую эру. Считается, что все эти десятилетия она была окрашена борьбой «рыночников»-сислибов и «антирыночников», в качестве которых выступали то ли коммунисты, то ли околопутинские чекисты, то ли альтернативные экономисты во главе с академиком Глазьевым.
«Соблазн управлять структурной перестройкой экономики может привести к тому, что мы подавим частную инициативу. Я уже не говорю о риске реставрации плановой экономики». Эти слова, произнесенные на днях Эльвирой Набиуллиной, она декламировала и пять лет назад, и десять, и двадцать.
Хотя ни у Зюганова, ни у Сечина никогда и в мыслях не было сооружать плановую экономику. Что же до глазьевских рецептов, то они утопичны только в формулировках. Лоббисты, которые жонглируют лозунгами Глазьева, — люди абсолютно приземленные и на мечтателей не похожие. Им нужны казенные деньги, и они с успехом их выбивают. Так называемые антирыночники — это либо эффективные вымогатели государственных средств, ничего против «рынка» не имеющие, либо идеологические пустозвоны, которых Путин ни к чему реальному не подпускает по причине их никчемности. Он давно заметил, что сислибы и технократы прекрасно выполняют все его приказы и ни разу не планировал их разогнать. Тем более теперь.
Тайна трех этажей
Экономическая политика в РФ реализуется на трех уровнях.
Первый уровень — риторический. Это там, где «майские указы», «Стратегия-2020» и прочие забытые сочинения и обещания. Они никогда никого не связывали.
Второй уровень — практический. Это там, где технократы. Им поручено присматривать за тем, чтобы инфляция не вышла из берегов и вообще следить за хозяйственным порядком. Полномочия у них довольно широкие, а в их рядах допускается даже некоторая неоднородность. Тут и бывшие сислибы, как глава ЦБ Эльвира Набиуллина. И молодые бойкие карьеристы, как президентский помощник Максим Орешкин или министр экономразвития Максим Решетников. И карьеристы постарше, как премьер Михаил Мишустин. И претенденты на переложение государственнических идей на «рыночный» язык, как братья Белоусовы — первый вице-премьер Андрей и экономический аналитик Дмитрий.
Но, разумеется, идеологическая оснастка технократов подлежит переделке при каждом очередном зигзаге высочайших увлечений. Скажем, всего два года назад Дмитрий Белоусов, первоклассный, кстати, прогнозист российского народного хозяйства, рекомендовал не увлекаться импортозамещением, держать экономику открытой, поощрять как экспорт, так и импорт, и обещал «выйти на темпы прироста ВВП в 3-3,5% в год, которые, по всей видимости, являются предельно возможными для России».
А сейчас в докладе о технологических перспективах РФ и человечества размышляет о неизбежности закрытия экономик и жонглирует выражениями «новая конфликтность», «15 кризисных лет» и «размывание гегемонии США», а в прогнозе на 2023-й — 2026-й обещает ежегодный рост российского ВВП лишь на уровне 1-2%.
Технократам на их этаже дозволены крупные импровизации.
Но над ними — третий и главный уровень, политический. Там хозяин, и он там один. Путин не раздумывает над тем, «рыночник» он или «антирыночник». Ну конечно, экономика должна быть «рыночной», это понятно и удобно, и конечно же, она должна целиком подчиняться его воле. То есть, давать ему деньги на те траты, которые на данный момент он считает наиглавнейшими. И смена путинских экономических доктрин была просто сменой расходных приоритетов.
Не все народу масленица
Первая его доктрина осуществлялась в двухтысячные годы и исчерпала себя к 2010-му. Это было время почти бесперебойного роста нефтедоходов, и правитель по-доброму делил их, если можно так выразиться, между всеми. То есть брал не только себе и своим друзьям и позволял богатеть не только верхним сословиям, но довольно щедро жаловал и народ. Стремительно росли зарплаты и пенсии. Потребление увеличилось чуть не вдвое, и это, возможно, стало рекордом за всю российскую историю.
Вторая доктрина выпала на второе десятилетие путинского правления. Вождь стал гораздо больше выдавать денег военным лоббистам, что выразилось в 20-триллионной программе перевооружений (2011-2020). Много получили и охранители. Но Путин не стал урезать в щедротах ни себя, ни своих друзей, ни гражданских магнатов. Сначала раздавал деньги на глаз, потом упорядочил выдачи в форме «национальных проектов» (2019–2024).
Соответственно, пришлось начать экономить на народе. Ведь кидаться деньгами не позволили бы сислибы, поставленные на страже бюджетных балансов. Рост народного потребления сначала остановился, а потом пошел вспять, а главным интеллектуальным достижением этого периода стала пенсионная реформа (2019-2028). Жалуясь на рост числа пенсионеров, режим ввел план полуторакратного уменьшения доли ВВП, идущего на страховые пенсии по старости, и этот план уже наполовину выполнил. По военным, чиновникам и другим привилегированным лицам реформа не ударила. Только по простонародью.
Призрак «приоритизации»
Странно это или нет, но прошлогоднее вторжение в Украину не привело к немедленной смене доктрины. Торговые бойкоты, аресты международных резервов, перенацеливание связей на Восток — улаживание всего этого легло на технократов. Вождь повелел, чтобы на домашнем фронте все оставалось, как обычно, и парил где-то в своих высотах, размышляя о военной стратегии и геополитике. И только сейчас обратил взоры к экономике, потому что подчиненные подняли шум.
Все фракции и группировки технократов, видимо, сговорились и стали вдруг намекать на то, что госрасходы пора сократить.
Максим Решетников: «Мы работаем в условиях бюджетных ограничений, и явно они будут жесткими… Нам придется приоритизировать бюджетные расходы… Это вопрос ближайших месяцев, и, может, нам что-то перестать дотировать…»
Антон Силуанов: «Надо субсидии сокращать… Увеличивать бюджетные расходы, это как масла в огонь подкинуть… Это инфляция, этого нельзя допустить. У нас очень много трат, которые 100 лет не пересматривались. Это очень сложно сделать, но к этому нужно подступиться…»
Эльвира Набиуллина: «Если не повышать налоги, тогда надо резать расходы, надо решиться либо на то, либо на другое — иначе не бывает…»
Бюджетный дефицит размером 3,4 трлн руб за первые пять месяцев 2023-го слишком выразителен, чтобы усердные подчиненные о нем промолчали. Технократам приказано поддерживать устойчивость финансов, и они принялись хором кричать вождю, что при таких тратах с этой задачей невозможно справиться. Такой довод для Путина наверняка является веским. Но что это за «приоритизация» расходов, и что такое «траты, которые 100 лет не пересматривались»?
Конец странной нормальности
Первый вице-премьер Андрей Белоусов, пусть сбивчиво и витиевато, но это расшифровал: «Экспертно — 10-15% (размер экономии расходов — С. Ш.). Если и придется сокращать, то за счет такого рода оптимизации… Так или иначе, приоритизация бюджетных расходов необходима. Нужно понимать, что 2024 год — последний год, когда открыто финансирование нацпроектов… Все это сейчас надо перенастроить…»
То есть, речь идет о секвестре бюджета (переименованном в «приоритизацию»), и вовсе не о столетней давности тратах, а об урезке денежных выдач гражданским магнатам на «нацпроекты». Белоусов предлагает сделать это через годик-полтора, а ближе стоящие к практике Решетников и Силуанов — «в ближайшие месяцы».
В 2022-м на «нацпроекты» было потрачено 3,3 трлн руб. В 2023-м запланированы 3 трлн руб. Такой скромный темп сокращений в номинале, даже и с поправкой на инфляцию, явно не гармонирует с войной, которой не видно конца.
Путин движется к тому, чтобы не слегка, а уже по-настоящему отсечь гражданских лоббистов от своих денежных щедрот. Теперь у него только один «национальный проект» — война.
И это станет третьей его экономической доктриной за четверть века правления. Дальнейшее развитие которой ведет и к новому ужиманию доходов рядовых людей. Полтора года режим пытался совмещать вторжение в соседнюю страну с «нормальным» бытом дома.
Эта странная нормальность себя исчерпала.
